Музейная эпопея в моей жизни

Если бы мне сказали, что я буду директором музея нашего втуза ещё этак лет 15 тому назад, то я бы удивился, но, подумав, сказал бы – А почему бы и не быть? И я действительно им стал, и вот как это произошло. Создание Музея Петербургского Путейского втуза задумывал в последние годы своего ректорства Е.Я. Красковский, т.к. Музей ж.-д. транспорта РФ (на Садовой,50) в перестроечные годы вывели из подчинения нашего института и пустили в свободное плавание.

А когда Е.Я. покинул свой пост руководителя нашим втузом и стал Советником министра МПС по высшему образованию, то он уже вплотную начал заниматься вопросом организации такого вузовского учреждения. Заручившись согласием нового ректора В.Е.Павлова, Красковский стал усиленно собирать раритеты по кафедрам для музея. Это всё совпало с созданием первого тома книги «История железнодорожного транспорта России. 1836 – 1917 гг.» и, будучи главным редактором этого издания, Е.Я. как бы увидел ещё отчетливее становление ж.-д. отрасли и её бурного развития через призму деяний питомцев родного нам института. Я уже писал[1], что Е.Я. Красковскому из-за его кончины не довелось увидеть изданной эту книгу, хотя рукопись им уже была помечена, как – «в печать и в свет»! Не удалось ему быть и на открытии Музея нашего Университета, которое состоялось 1 декабря 1994 г., в канун 185-летия вуза.

 

 

 

Часть первая

 

Единомышленники

 

 

Второй директор музея

 

Как-то в конце ноября 2003 г., будучи деканом вечерне-заочного факультета, я по каким-то служебным делам находился в кабинете ректора В.И.Ковалёва (1948-2014). Подписав у него все необходимые деловые бумаги, я уже было, приоткрыл дверь, чтобы выйти, но вдруг громким голосом меня остановил Валерий Иванович.

 

Ковалёв В.И.

 

– Леонид Иванович, постойте. У меня к Вам будет предложение: не согласитесь ли Вы стать директором нашего музея?

Меня это не удивило, но голове мелькнуло: ведь это же место занято Георгием Александровичем Глащенковым. 

– Мне надо подумать, ответил я.

–Чего думать – возразил Ковалёв, – Вы там будете на своём месте! Но я не возражаю, можете сидеть себе в деканах лет 10, да сколько, Вам, угодно. Директорствовать Вам было бы интересно и университету – польза. Соглашайтесь.

– Мне надо посоветоваться с женой…

– Не возражаю. А зарплату мы Вам оставим такую же, какую Вы на сегодня имеете. Итак, жду от Вас сейчас же принципиального ответа: да или нет?

– Но я не привык «идти по трупам»….

– Я, Вас, понял. Глащенкова оставляем на первое время для работы вместе с Вами: придумаем ему должность. Спасибо за нормальную реакцию на моё предложение. До свидания…

Уже в марте 2004г. я занял новый пост.

Наверное, всё-таки, читателю нужно дать некоторые основные разъяснения такого диалога двух «чинуш», понимающих друг друга с полуслова. Дело в том, что в конце весны 2003 г. перед главным входом в ПГУПС со стороны Фонтанки сооружался памятник нашему первому ректору А.А. Бетанкуру. К июню он уже был готов, и скульптор Владимир Эмильевич Горевой наводил марафет, исполненного им бюста. Он присел на скамеечку и в этот момент к нему подсел Георгий Глащенков. Они познакомились и скульптор, подозвав помощницу, изъял из сумки бутылку водки и два стакана. За знакомство они и выпили. Всё это из своего ректорского кабинета видел В.И. Ковалёв. Он вышел на улицу и, окликнув Глащенкова, подозвал к себе и так его отчитал (пригрозив даже увольнением), что, бедолага Жора, даже не знал, в какую сторону ему идти.

– Ещё раз узнаю о подобном, уволю, к чертовой матери – Так закончил свой устный выговор ректор. С тех пор Георгий стал очень бояться Ковалёва…

 

 

Горевой и ректор ПГУПС.

 

Теперь несколько строк о своей, как оказалось, кандидатуре на должность директора музея. При ректорстве В.И. Ковалёва у меня был пик моей творческой деятельности. Не без его помощи в свет вышли две книги: «Железнодорожные короли» и «Достойны высшего признания». 

 

Книги членов  Малой Исторической  Академии

 

 

Первая книга даже была поощрена Ученым Советом ПГУПС грамотой за публикацию лучшей научно-исследовательской работы года и денежной премией. Даря лично эту книгу Ковалёву, я сделал надпись: «Ученику от учителя», так как по его публичному признанию, он, будучи студентом-заочником, на всю жизнь запомнил, как я принимал у него экзамен по «Начертательной геометрии» и, похвалив его, всё же поставил не пятёрку, а четвёрку. Многие из своих научных статей, посвященных истории вуза и железным дорогам, я имел возможность передавать ему для ознакомления. Иногда он просил меня срочно дать развёрнутые исторические справки о том или ином событии или датах. Довелось как-то писать от его имени научно-историческую статью в отраслевой журнал «Железнодорожный транспорт». Главное, что года три подряд, на ректорских новогодних приёмах, я дарил ему самостоятельно выполненные копии портретов: Н.Юсупова, А.Львова, великой княгини Е. Ольденбургской, говоря при этом – Это, Вам, как ректору, для нашего Музея.

 

Aлексей Львов, 1823г.

 

Здесь, пожалуй, следует описать, как я провёл свой первый рабочий день на новом месте работы. Мне было уже известно, что Георгия Глащенкова в этот же день должны были перевести на должность старшего хранителя музея. Кабинет директора музея находился на 3-ем этаже в помещении 9- 304 Юсуповского дворца на Фонтанке,115 (не путать с Юсуповским дворцом на Мойке, 96). Основная экспозиция музея располагалась рядом в помещении 9-305. В нём же находилось и приличная комната для хранения либо особо ценных экспонатов, либо: запасных, дублирующих, а также ждущих своего часа наглядных материалов и артефактов. Здесь же располагалась небольшая библиотека и рабочее место хранителя.

Итак, вхожу теперь уже в свой кабинет, где невозмутимо за письменным столом восседает Гоша. Приветствуя меня, он показывает на боковой пустой стол и говорит

– Садись за него и, будем вместе дружно работать.

– А как же телефон?

– Он у нас будет общий, а если ты думаешь по-другому, то я готов выслушать твоё предложение.

– Георгий, но в музее есть комната, а в ней и – место для хранителя…

– Лёня, а я привык здесь работать, а тебе всё равно, ты новенький. Давай располагайся.

В принципе я бы и согласился, т.к. многие годы, работая в деканате, я не имел отдельного кабинета, и решение всех проблем осуществлялось достаточно прозрачно и зачастую – коллегиально. Вот только один наш заместитель иногда любил посекретничать, говоря собеседнику – Пойдем-ка, покурим… Но работа директора музея требовала не столько административно-организационной деятельности, как – творческо-прикладной, а это я мог делать только сосредоточившись в одиночестве. Коли скоро, я почувствовал ревность и неприятие со стороны Георгия и даже раздраженность и агрессию, то резко развернулся и направился к «третейскому» судье – нашему бывшему ректору В.Е. Павлову, который имел свой отдельный кабинет (ауд.2-305). Выслушав меня, он набрал номер телефона Глащенкова и срочно пригласил его «на чай». На этом «чаепитии» меня не было, но на следующий день в дверях кабинета директора музея была воткнута записка: «Л.И! Ключ от твоего кабинета у меня в хранилище. Я был не прав». После этого у нас установились нормальные товарищеские взаимоотношения.

 

«Малая Историческая Академия»

 

 

Ярохно - о Демченко

 

 

Я првожу экскурсию.