Судьба моей матушки

Могу ли я дать объективную оценку той жизни, что прожила моя мама в условиях новой России, начальный этап развития которой касался её и косвенно и напрямую? Только отчасти я могу это знать и домысливать, т.к. за повседневными делами и суетой некогда было притормознуть и оценить свои прошедшие шаги или своих предков, а уж тем более – какой-то значимый кусок жизни в целом. Вот теперь на исходе своей активной жизни (а это, ох, как нелегко признавать) оказалось время для того, что бы оглянуться и изложить свой взгляд на тех людей, что вели меня по жизни, как смогли. 

Частично об этом я рассказал в очерках моего сайта «Женщины в моей жизни», «Мои духовные отцы» и «А в небе кружили журавли», но вот настал тот час, когда отступать стало некуда и следует написать о своей маме. В вышеприведенных очерках всегда присутствовали какие-то особо интересные моменты, на которые я и прельстился, а вот в жизнеописании мамы всё как-то прозаично и буднично… и, тем не менее, не писать не возможно, грех! Ведь это главный человек в моей судьбе: мама дала мне жизнь (1940 г.), сохранила её в очень трудное время (1941-1945 гг.), помогала мне в начальный период (1958-1960 гг.) моего обучения в ЛИИЖТе. Итак, за дело!

Родилась моя мама (24 июля 1912 г.) в глубинке России – в селе Апросьево Псковской губернии. Её отец, Зайцев Тимофей Петрович (1875-1941) был священником местной приходской церкви, мать – попадья Иванова Мария Ивановна. Где-то в 1914 г. они разошлись и заимели новых супругов. Родня была большой, но небогатой. В 1919 г. мою маму на воспитание в Петроград взяла её тетя по матери – Любовь Ивановна. Жила она с супругом Никанором (Никой) Васильевичем Лёвиным в хорошей квартире в центре города, на Петроградской стороне (тогда это был адрес: Кронверкский пр., д. 27 кв.40), но детей у них не было. Лёвин был домуправляющим того же доходного дома, где он и проживал. Квартира их была на третьем этаже с окнами, но не на проспект, а в сад «Аквариум» (здесь нынче парадный вход с Каменостровского проспекта в «Ленфильм»). (Ещё знаменит этот дом тем, что здесь в 1920-х гг. проживал Карл Элиасберг. Матушка моя была моложе его на 4 года, но знала его в пору детства, как серьезного и необщительного мальчика, которого во дворе прозвали «Элька». Позже в блокадном городе 9 августа 1942 г. он будет дирижировать симфоническим оркестром, исполняющим 7-ю симофонию Шостаковича). В 1920-е гг. было произведено уплотнение квартиры, но тетя Люба и дядя Ника предусмотрительно поселили в ней своих родственников – племянника и племянниц, а сами расположилась в кабинете. Конечно, я какое-то время в 1940-х –1960-х и в детстве и в юности жил в этой уже не частной, а коммунальной квартире, и мне легко представить как жил дядя Ника: четыре хорошие комнаты, людская, кухня. Ванна и туалет были совмещены (они так и остались совмещенными в коммуналке, что было неудобно). Вероятно, дядя Ника присмотрел в этом доходном доме очень импозантную красавицу Любовь Ивановну, проживающую и работающую здесь горничной у баронессы Врангель (родственницы известного генерала белой гвардии). По воспоминаниям одной из двоюродных сестёр моей мамы, баронесса любила свою статную горничную и, бывало, одаривала её нарядами со своего барского плеча. Любень, – так обращалась она к ней в порыве великодушия, – это тебе и бросала в руки работницы почти совсем новые и даже ещё модные дорогие вещи. В семье долго хранилось и кое-что по мелочи от баронессы – огромная скатерть с выделкой в виде множества царских гербов и полотенце с монограммой дома Романовых. В 1928-1929 гг. один за другим ушли из жизни мамины опекуны дядя Ника и тётя Люба, когда Оля заканчивала школу (вот потому-то на фото она такая отрешенно-грустная), и ей, совсем молодой девушке, пришлось за ними ухаживать и провожать в последний путь.

Выпускники школы, 1930 г.

 

Естественно, большая часть наследства досталась по завещанию маме, и двоюродные сёстры не могли это простить матушке и даже с годами их взаимоотношения оставались прохладными. Я помню случай, когда по прошествию почти 20 лет после кончины тети Любы в присутствии всей нашей семьи (мама, брат Сергей и я) в комнату к маме ворвалась её двоюродная сестра Евдокия и, схватив красивую большую подушку с великолепной китайской шелковой вышивкой, с воплями, – Это моя любимая подушка – унеслась с нею в свою комнату…

 

 

Итак, матушка на момент окончания средней школы осталась одна. Её родная мать жила в семье старшего сына Игната Тимофеевича в Подольске, но Оля (моя будущая мама) стала готовиться поступать в Горный институт. Кто этому её надоумил? Зачем она избрала для себя совершенно мужскую профессию на тот момент инженера-геолога – остаётся загадкой и по сей день.

 По всей видимости, в этом деле сыграла свою роль морально-политическая обстановка в стране того времени. Центральной фигурой советской агитационной пропагандой было выбрано техническое образование женщин. Именно, одногодка моей мамы – Паша Ангелина с 1929 г. была у всех на слуху. Молодая деревенская девушка стала первой в нашей стране учиться на трактористку, и затем начала трудиться по-ударному на колхозных полях. А в больших городах девушки успешно соперничали с парнями и поступали на сугубо мужские инженерные специальности. В этой обстановке и было принято самостоятельное решение мамы стать г е о л о г о м.

 

Титул маминого диплома

 

В 1935 г. она успешно окончила Горный вуз и поехала за романтикой и за длинным рублём на реку Колыма в Магаданской области. Мне кажется, что это было сделано под влиянием моего будущего папы – Ивана. С 1930 г. он – молодой парень сумел вырваться из деревни Вологодской губернии в г. Ленинград, а дальше, живя у своей сестры на ул. Воинова, не стал сидеть на её шее и на летние периоды вербовался на Колымские прииски, где вполне вероятно в 1933-1934 гг. познакомился с практиканткой Ольгой (мамой).

Здесь уместно в одной связке объединить такие пары, как Ольга и Иван, и Вера и Илья. Подруги-однокурстницы относилась к Горному институту, друзья-искатели подработок – к вольнонаемным работникам на хозяйственном поприще. В 1936 г. молодые этих пар вскоре поженились.

У Ивана и Ольги появился первенец – Сергей (мой брат, 1937 г.р.), а у Веры и Ильи Бычковых – Аня (1938 г.р.). Позже они долго дружили семьями, не считая моего папы, погибшего в 1941 г. Мы бывали часто в гостях у них, а они у нас вплоть до конца 1970-х годов.

Возвращаясь к предвоенному периоду, надо сказать, что мама – молодая, энергичная девушка с удовольствием окунулась в сложную геологическую среду. Одновременно ей стало ясно, что за тяжелый труд в необжитых местах государство поощряло геологов не только высокими окладами, командировочными и полевыми, но и льготными путёвками в санатории и дома отдыха, чем она почти ежегодно и пользовалась. В эти предвоенные годы она родила двух сыновей, которых помогали ей растить бабушка и нанятая нянька, и, таким образом, работа оказывалась на первом месте. Мамин муж (а наш с братом отец) ушёл в июле добровольцем на фронт и погиб 17 сентября 1941 г. под Ленинградом. Только с 1946-1947 гг. стала регулярно выплачиваться пенсия нашей семье за потерю кормильца.

 

 

В Крыму в санатории ЦК Союза геологов, 1940 г., я уже в животике.

 

В 1945-1946 гг. мама работала на стройках по восстановлению Ленинграда, руководя в качестве прораба немецкими пленными, а с 1947 г. она снова трудилась в составе Северо-Западной (а позже – Северной) экспедиции.

Через озеро Рютю-ярви к месту блиц-стянки

 

Осмотр вскрышных работ у пос. Пяткеранта

 

И тяжкий труд и романтика

 

Выработка  полевой стратегии

 

Растить двух сыновей взялась бездетная сестра отца – Анна Васильевна (тетя Аня), которая работала всю жизнь дворником, но была мудрой и доброй женщиной и помогала не только нам, но и всей своей вологодской родне. Над нами она оформила опекунство до нашего совершеннолетия. Это давало возможность маме работать даже в круглогодичных партиях. Года 3-4 она брала нас с братом на летние каникулы в Карелию в места дислокации её геолого-разведочных партий.

Надо сказать, что мама зарабатывала большие деньги и, находясь между полевыми работами на – камеральных в Ленинграде, позволяла себя побаловать: заказать приобрести дорогие для себя платья, костюмы, пальто, шляпки, туфли и другие вещи в свой гардероб. Поэтому я порой хвастался перед одногодками, что моя мама самая красивая, высокая и нарядная. Я любил её безотчетно, наверное, до 4-6 класса, просто обожал, не только по чисто физиологическим потребностям ребёнка, но и потому, что виделся с ней уж очень редко. Ведь в 1945-1947 гг. она меня устроила в круглосуточный детский садик на Введенской улице и лишь в выходные дни (а тогда он был на неделе лишь один – в воскресенье) она забирала меня к себе, баловала густым гороховым супом, домашними котлетами с чесночком и пирогом из песочного теста с повидлом, испеченным в чудо-печке на керосинке. А поздно вечером, она, прогрев кровать бутылками с горячей водой (комната была очень холодной – дровяная печь плохо грела, а паровое отопление провели лишь в 1954 г.), укладывала меня спать, переодев в детскую ночнушку (как платье) и я очень счастливый засыпал, плотно прижавшись к её телу.

Можно почистиь перышки

 

Заслуженный отдых

 

Семья в сборе -  мама, брат и я , 1950 г.

 

В дальнейшем, в школьные годы, она нашим воспитанием и образованием не занималась, а лишь одаривала подарками, одевала нас и приобретала нужные нам бытовые вещи, велосипед, мебель и т.д. для нормального существования у совсем небогатой тетушки Ани, которой она, конечно, отдавала всю пенсию, получаемую за погибшего папу. 

Тетя крутилась как могла – её муж дядя Степа, запасался на зиму в лесах под ст. Грузино грибами и ягодами. Работая на водонапорной башне какого-то завода у Галерной гавани на ВО, вылавливал, сушил и пилил дрова, чем обеспечивал в квартирке тепло и уют в долгие осенние и зимние дни. Так было вплоть до 1955 г., пока мы не переехали в новую квартиру (старое наше жилье было на столбах-подпорках и находилось в аварийном доме на ул. Опочинина, 35). Тетя Аня заготавливала два бочонка солений – в одном квашеная капуста, в другом солёные грибы, Кормила нас она самыми дешевыми на то время блюдами из «пролетарских» продуктов: камбалы, кроликов и копченых костей. Главным аргументом в нашем воспитании был (нет, не ремень) – связка из толстой верёвки, от которой мы всё-таки научились уворачиваться. Верёвка зимой у дворников была необходима для привязки её к фанере, на которой они вывозили снег из дворов на пустыри (техники никакой ещё не было). Снега, который тогда не посыпали солью, как и пустырей, тогда было предостаточно, и дворники работали от зари до зари.

Моя открытка маме

 

Возвращаясь к матушке, считаю, что ей можно дать такой эпитет: достойный представитель советской технической интеллигенции. Она приобретала абонементы на подписные издания (в Карелии и других нестоличных населенных пунктах, где она работала, это было сделать проще), завела хороший рижский приёмник, купила проигрыватель и модные (порой подпольные – у спекулянтов) грампластинки, украсила комнату картинами маслом, приобретенных в комиссионных магазинах, и ещё – последовательно обновляла посуду и хрусталь (в небольшом, правда, количестве). В доме появились фарфоровые чайный и столовый сервизы. Помню я и наши посещения с ней различных выставок в Русский музей, Эрмитаж и в драмтеатры, а вот в отношении оперных и балетных спектаклей дело было глухо. Весь этот культпросвет был редким и всегда встречался с необыкновенной радостью. Теперь то я понимаю, что из-за нас мама оставалась одинокой – с горькой вдовьей личной жизнью. По-видимому, работа ей заменяла всё. Её на работе отмечали как скромную труженицу, поощряли грамотами, премиями и медалями.

 

Мамины медали

От рядового инженера она выросла до начальника партии, ведущего специалиста в своём деле. Если до своего 50-летия она ежегодно выезжала в полевые экспедиции в Карелию, Литву, Латвию, Белоруссию, то позже, до выхода на пенсию в 1966 году, она работала в фондах ВСЕГЕИ (Всесоюзный геологический исследовательский институт), что на Васильевском острове.

 

Выйдя же на пенсию, мама тут же приобрела дачу во Всеволожске и «ковырялась в земле» до последних дней жизни. Забавно, что в поисках дачи, она однажды произнесла даже такую фразу, – мне бы только клочок земли, а жить можно и в палатке – вот так въелась в неё геологическая привычка. Мы, её дети, не пошли по её стопам, хотя романтика неизведанных краёв и любовь к нетронутой природе после нескольких летних каникул, проведённых в Карелии, в глухих местах, где работала мама, оставили у нас неизгладимый след. Там, на лесных тропах, мы встречали и лис, и рысей и лосей; мы шастали по хуторам, брошенным финнами; удили рыбу в озерах и ловили раков в реках; собирали несметное количество ягод и грибов. Кроме того, мы видели воочию труд геологов-первопроходцев (а брат мой даже в 14 лет был оформлен рабочим и ходил по маршрутам с рюкзаком для сбора каменных образцов скальных парод коренных обнажений). Правда, в своей последующей карьере мы имели всё же косвенное отношение к геологии: я по линии практических работ по кафедре «Изыскания и проектирование ж.д.», а брат по – океанологическому направлению.

 

Наверное, это то место в моём повествовании, где необходимо, справедливости ради, отметить, что мама оперативно отслеживала ситуацию в наших делах и в ответственные моменты помогала мне и брату. Расскажу о том, как я всё-таки вопреки обстоятельствам был зачислен в ЛИИЖТ в августе 1958 г., благодаря её вмешательству. Дело в том, что я поступал на факультет «Мосты и тоннели» и не добрал одного бала до – проходного. В приёме мне отказали. Я послал маме телеграмму на адрес почтового ящика экспедиции, работавшей где-то в Прибалтике. На следующее утро мама уже была в деканате у декана. Она попросила обратить особое внимание на мою характеристику, выданную в школе, где очень четко в хвалебных выражениях была изложена моя общественная двухлетняя работа, как секретаря комсомольской организации большой школы. Однако это не возымело успеха. Тогда мама представила документы, что она растит двух сыновей одна, как вдова погибшего в войну мужа. Это подействовало, и мне предложили поступить на «Строительный факультет», где проходной балл соответствовал моему. Так я стал студентом вуза. Значительно позже я узнал, что наша 131 группа на 70 % состояла из таких же, как я: где-то не прошедших по конкурсу или по медицинским показателям и т.д. Но что удивительно – во все годы учения наша группа оказывалась лучше всех других на курсе!

А, в общем, хорошей судьбы у нашей матушки не получилось. Вдовой она осталась в 29 лет, четыре года скиталась в эвакуации, спасая детей и престарелую мать. Затем из земных радостей – только работа. А в свои 60 лет стала содержать старшего сына (много пьющего, неработающего, и бузотера). Платила за него алименты внучке Ане. Дача уже перестала быть носителем оптимизма, а стала источником дохода от продажи цветов (а тогда это, ох, как ущемлялось), и кормила и поила паразитирующего и хулиганствующего своего старшего сына. Всё это привело её к страшным болезням и смерти. Что касается меня, то я, как мог, помогал маме урезонить своего брата (устраивая его в ЛТП, в места не столь отдаленные), но у меня была своя семья и на летние ваканции семья моя уезжала в Подмосковье к теще, а с осени мы начинали его снова «воспитывать». Очень жаль было смотреть, как мама быстро превратилась в его марионетку, но это был мамин крест, и она просила не вмешиваться в их взаимоотношения. Одним словом – это незаслуженная судьба человека, но она была такой, как я здесь её изложил. Прости мама, что я так мало тебе помогал…

 

П Р И Л О Ж Е Н И Е

(Снимок статьи из газеты «Наш путь» о маме).

Undoubtedly, there are some points you perhaps think about drugs. Let's discuss about how you can make sure that medications you order online are sure. You can purchase preparation to treat acute treatment of the symptoms of osteoarthritis or trigeminal neuralgia. Some services offer to their customers Viagra. If you're concerned about sexual disease, you perhaps already know about levitra 20mg. Maybe every man knows at least some about levitra 10mg. Matters, like , are linked sundry types of soundness problems. Notwithstanding erectile disfunction is more common among older men, that doesn't some you just have to live with. Several medicines may add to sex drive difficulties, so its essential to cooperate with your health care purveyor so that the prescription can be tailored to your needs. Causes of sexual dysfunction turn on injury to the penis. Chronic disease, definite remedies, and a condition called Peyronie's disease can also cause sexual dysfunction. Do not give Viagra or any drug to anyone under 18 years old without prescription.