Дополнения к моему «Однокласснику», опубликованному в моем сайте 21.09.2019.

Нижеприведенная переписка по поводу дополнений и уточнений судьбы семейства «Одноклассника» с моей стороны и стороны Натальи Михайловны Гергилевич носит личный характер. Но уж больно в ней много поучительного: и трагического, и назидательного, как в зеркале отражающего перипетии многих судеб, а в особенности - нетривиальных творческих личностей! Прочтем их… А куда же подевался сам «Одноклассник», ведь наверняка с его стороны были тоже вопросы и замечания? Да они были, но все они сглажены. В основном, они касались биографии отца Валентина – Германа Карловича Борхвардта. Последняя редакция очерка всё это учла. С Богом…

П е р в а я реакция на мой очерк «Одноклассник» Натальи Михайловны Гергилевич, супруги – Валентина Германовича Борхвардта

Леонид, большое спасибо Вам за то, что заставили меня обратиться к памяти моих родственников и родителей!

Степень моего родства с Л.В. Рудневым устанавливается легко: 

Дядя Лева – муж моей двоюродной бабушки (мы всегда называли это поколение дядями и тетями). У Михаила Семеновича (Михал Семеныча) Морозова, известного в Петербурге врача по нервным болезням, было три дочери – Софья, Наталья и Мария (тетя Маня). Михаил Семенович Морозов был доктором медицины. Когда его отпевали в Греческой церкви, народа было так много, что площадь вокруг была забита толпой. Греческую церковь на Лиговском проспекте снесли и на ее месте построили Большой концертный зал.

Именно тетя Маня была женой Льва Владимировича. Моя родная бабушка Соня умерла во время блокады. Дедушка погиб в 1934 году. Поскольку родных дедушек и бабушек у нас не было, дядя Лева и тетя Маня и были для нас с братом и дедушкой и бабушкой.

Лев Владимирович Руднев умер 19 ноября 1956 года. Тети Мани не стало где-то в 70-ых годах. Она присутствовала на нашей с Валентином свадьбе. «Свадебное путешествие» мы провели в Москве у тети Мани. Она и ее супруг действительно похоронены в Москве на Новодевичьем кладбище. Их могила находится рядом с могилой Аллилуевых и Н.С. Хрущева.

Мемориальная доска на д. 17 по Кирочной улице установлена раньше. Она была установлена стараниями моей мамы - Нины Николаевны Петровой, а она скончалась 30.09.1986 года. 

Мама работала в Музыкальной школе Кировского района, а потом в школе 163 Смольнинского района, где в кружке преподавала фортепьяно (никогда не преподавала пение!!!). Кстати, школа №163 – это бывшее Мариинское училище, а находящаяся рядом спортивная школа - это бывший спортивный зал училища. 

Под мамин аккомпанемент дома мы с двоюродными сестрами «пропевали» оперу «Евгений Онегин». Мама при этом не пела. Зато я уже более лет 20 пою с приятельницей под гитару. 

Теперь о родственниках со стороны папы – Гергилевича Михаила (Маки) Георгиевича.

Его родители жили в Феодосии. Бабушка - Вера Матвеевна Гергилевич (в девичестве по фамилии – Нич) была не только начальницей, но и основательницей Феодосийской женской гимназии. В интернете гимназия называется «женская гимназия В.М. Гергилевич» или «гимназия Гергилевичей». В 30-ые годы прошлого столетия еще сохранялось здание, в котором она располагалась. В.М. дружила с Волошиным и Айвазовским. Гимназию посещал Шаляпин. Муж Веры Матвеевны - Георгий Гергилевич - преподавал музыкальные предметы в гимназии и был главным помощником Веры Матвеевны. После национализации гимназии в 1918 году они умерли один за другим, оставив сиротами трех своих детей: Михаила, Наталью, Мстислава и приемную дочь Витусю (не знаю ее полного имени).

Всех детей забрал в Петроград брат бабушки Николай Матвеевич Нич. Так папа оказался в Ленинграде, где окончил консерваторию. Он был первым человеком, который защитил в этом заведении диссертацию в 1940 году. Когда он писал диссертацию, я сидела у него на коленях. Сохранилась фотография Николая Матвеевича со мной, восьмимесячной, на руках в Мельничьих Ручьях, где он строил большой загородный дом. Он очень хотел, чтобы все выращенные им племянники со своими детьми летом собирались на этой даче. Для папы там был уже куплен рояль. Однако во время войны все было реквизировано, и после войны ничего не вернулось. Николай Матвеевич умер в блокаду в Ленинграде. Его жена Антонина Нич пережила блокаду и помогала встать на ноги детям Мстислава Гергилевича, которые также остались сиротами. Ее можно видеть в хроникальном фильме о блокаде Ленинграда.

Папа преподавал в Консерватории, став ее доцентом. Студенты и аспиранты его любили, хотя иногда разыгрывали, пользуясь его рассеянностью. Где-то в 70-ых или 80-ых годах из Америки приезжала одна его ученица, очень пожилая женщина, которая, вглядываясь в мое лицо, сказала: «Ищу черты любимого учителя». Папа их тоже любил и, именно поэтому, ушел с ними на фронт. Дело в том, что преподавателей Консерватории в ополчение не брали. (К тому же папа был сильно близорук). Поэтому папа выдал себя за аспиранта, чтобы его взяли вместе с его студентами и аспирантами. И все же на фронт он ушел. Так как считал, что это его долг. Мама провожала его до Пулковских высот. Оба они были уверены, что очень скоро он вернется. Именно поэтому мама не выехала в Ташкент, куда была эвакуирована ленинградская консерватория, и маме с двумя маленькими детьми пришлось пережить блокаду. Выезжали мы из Ленинграда в самом конце марта 1942 года по Дороге жизни по льду в сильнейший мороз. Поэтому я теперь «Житель блокадного Ленинграда» и даже Ветеран ВОВ.

О подробностях гибели папы мама узнала от консерваторца М.Б. Храпченко. Его ранило в начале боя и уже вынесли с поля боя, но он видел, как ДОТ, в котором находился папа, был уничтожен прямым попаданием снаряда почти сразу после того, как начали стрелять два орудия, которыми командовал папа. Мама никак не могла поверить в смерть папы, а М.Б. повторял: «Не ждите». С 19.09.1946 года М.Б. Храпченко стал министром культуры СССР.

Может быть именно поэтому, несмотря на весьма неприятную формулировку в графе «отец» - «Пропал без вести», я до 18 лет получала пенсию за папу. 

А в Ленинградском зоологическом парке я работала и работаю с 3 мая 1973 года. 

Еще раз повторю: Леонид, большое спасибо Вам за то, что заставили меня обратиться к памяти моих родителей и родственников. 

Моя реакция на уточнения и замечания в мой адрес (автора) после прочтения «Одноклассника» супругой Валентина Борхвардта – Натальей Михайловной Гергилевич

Начну с самого интересного и интригующего меня места в замечаниях и уточнениях Наташи, цитирую: О подробностях гибели папы моя мама узнала от консерваторца М.Б. Храпченко, раненного в начале боя и уже вынесенного с поля боя, но он видел, как ДОТ, в котором находился папа, был уничтожен прямым попаданием снаряда почти сразу после того, как начали стрелять два орудия, которыми командовал папа. Мама никак не могла поверить в смерть папы, а он позже в госпитале повторял: «Не ждите». И вот, что я узнал:

1. Храпченко не был никаким консерваторцем.

2. На период начала сентября 1941 г. он являлся (с 1939г. по 1948г.) Председателем Комитета по делам искусств в Правительстве СССР (ну а для нас уже тогда - Министерство), а полноправное Министерство культуры СССР было образовано в 1953 г. и министром культуры Храпченко не был.

3. А вот как он оказался на поле боя под Красным Селом остается воспользоваться методом индукции-дедукции. В недавнем прошлом я занимался написанием очерка «Имя парня из нашего двора облетело весь мир» о дирижёре Карле Ильиче Элиасберге. В нем мною был описан эпизод, как весной 1942 г. для исполнения Четвертой симфонии Д. Шестаковича в Ленинграде отыскивались по госпиталям и фронтам пока ещё живых музыкантов. Это было распоряжение властей города, и тогда буквально из окопов и траншей доставляли бывших музыкантов на репетиции для последующего исполнения концерта Ленинградского симфонического оркестр в Большом зале Филармонии. Так произошло и тут: надо был сохранить для страны не только материальную часть (консерваторские уникальные музыкальные инструменты), но и золотой музыкальный фонд страны – известных певцов, музыкантов и квалифицированных педагогов... Вот этим то и занимался М.Б. Храпченко под Ленинградом на передовой, на участке, что защищали ополченцы Консерватории, в том числе, и Михаил Гергилевич. Так совпало, что фашисты начали внезапную атаку и Храпченко был ранен, а Гергилевич погиб… 

А теперь другие мои ответы и вопросы на замечания дочери Гергилевича – Натальи Михайловны:

1.От вас я узнал, что был ещё брат… Так куда он подевался и что с ним?;

2. Не знал, что в основном хлопотами вашей мамы Нины Николаевны Петровой была установлена мемориальная доска Рудневу на доме 17 по Кирочной ул.;

3. Каюсь, что написал, будто бы Ваша мама вела уроки пении, а на самом деле - уроки музыки;

4. Вот здесь впервые от Вас узнал, что Ваш папа был первым и весьма успешным диссертантом в Ленинградской Консерватории;

5 Что касается о пенсии за отца, то я хотел написать в очерке «Одноклассник», что за «Пропавшего без вести» все-таки платили пенсию, но в половинном размере по отношению к пенсии за «Погибшего геройски за нашу Социалистическую Родину», но почему-то не сделал этого…

Второе послание Н.М. Гергилевич ко мне после моего первого ответа на её замечания и разъяснения в адрес «Однокласника», расмещенного в моем сайте

1. На счет М.Б. Храпченко получается некоторая неувязка. Если бы он оказался на фронте весной 1942 года, то к этому моменту папы уже не было в живых более полугода. Может, я что-нибудь перепутала. Из маминых слов я поняла, что он был в госпитале. Может быть, мама посчитала, его консерваторцем, потому что он прибыл с места боев под Русско-Высоцком. Точно помню, что фамилия начиналась на букву Х, что он был ранен и вынесен с поля боя, и что, по маминым словам «он в последствие был министром культуры». Никого на эту букву, кто бы был близким к культуре, я не нашла.

2. Когда мама вышла замуж в 1938 году за моего папу М.Г. Гергилевича, у нее был сын Николай, родившийся 16.10.1937, отцом которого был папин коллега, преподаватель музыкального училища Константин Мелик-Вртанисян. Мама всю жизнь носила свою девичью фамилию – Петрова, поэтому брат был Николаем Константиновичем Петровым. Папа стал появляться у мамы, чтобы помогать купать малыша. И, по словам мамы, вскоре стал «совершенно необходимым». Мама, несмотря на то, что она снова вышла замуж, всегда мне говорила, что три года, прожитые с моим папой, были самыми счастливыми в ее жизни. Коля мой брат, который до моего замужества всегда был моим защитником и покровителем, закончил ЛЭТИ, работал в секретном институте и скончался в 2007 году. Похоронен на Смоленском кладбище. Остались его жена, дочка Наталья и внук Никита.

3. Моя мама была любимой племянницей Марии Михайловны и Льва Владимировича Рудневых. После смерти тети Мани она осталась душеприказчиком Марии Михайловны. Она распоряжалась коллекцией его картин (многие переданы в Русский музей) и его имуществом. Именно она добивалась, чтобы на доме 17 была повешена памятная доска. Ее, правда, теперь трудно рассмотреть среди различных объявлений.

4. Почему я обратила внимание на, казалось бы мелочь, – что мама преподавала музыку (фортепьяно), а не пение. Дело в том, что у мамы была одна особенность, не очень удобная для музыканта. Она очень легко писала музыкальные диктанты, легко могла воспроизвести аккомпанемент и все аккорды, но не могла воспроизвести мелодию, что считается самым простым. Ее даже иногда обвиняли в том, что она дурачится. Так что она никак не могла преподавать пение.

5. Да, папа был первым диссертантом в Консерватории. Ему было 33 года в это время. 

6. К сожалению, не могу сказать, полная это была пенсия или нет, как-то никогда это не обсуждалось.

 С уважением Наталья Гергилевич