Черное и белое в жизни Галямина

В попытке узнать что-то новое о Валерьяне Галямине - выпускнике Путейского вуза 1814 г, пришлось ознакомиться, как о новых фактах и благих деяниях в его жизни, так и о его неблаговидных поступках.

Начну всё по порядку. Ещё в период октября 1993 г. - мая 1994 г. были опубликованы в вузовской многотиражке ЛИИЖТа - «Наш путь» мои четыре небольших очерка под общи названием - «Черное и белое». В них было рассказано о резонансном деле 1825 г.: трагической дуэли К.Чернова и В. Новосильцева, в которой не последнюю роль сыграл Валерьян Галямин. Охарактеризую с новых позиций подробно первую треть жизни Валерьяна Галямина (1794 - 1853) – сына дворянина Емельяна Галямина из города Гродно.

 

Подборка из вузовской газеты «Наш путь»

Он выхлопотал возможность участвовать во вступительных экзаменах своего 17-летнего сына в Институте Корпуса инженеров путей сообщения – привилегированный вуз, т.к. был хорошо образован. Уже 13.11.1811 г. Валерьян стал воспитанником ИКИПСа. Карьера его в этом вузе сложилась далее самым блестящим образом: 11.06.1812 г. он уже прапорщик, а с 24.05.1813 – подпоручик. Поступив 1.06.1814г. в КИПС видим его уже инженером 3 класса, где 20.08.1814 его повысили до поручика.

Портрет поручика Валерьяна Галямина

В эти годы его учебы он счастливо приобщался к преподавательской плеяде, представляющей передовой отряд европейских и отечественных школ естественнонаучных и инженерных наук. Затем он вступил на службу в Квартирмейстерскую часть Корпуса, где дорос он до штабс-капитана. С 1817 г. работал на возведении военных (аракчеевских) поселений в Новгородской губернии, за отличное исполнение которых Галямин получил от Государя бриллиантовый перстень. Следует отметить его увлечение в студенческие годы высшей математикой, а также отличные его знания французского языка. Всё это позволили ему сделать перевод первой книги в России проф. П.Базена по дифференциальному исчислению в 1819 г. Несколько позже им же был сделан перевод книги по интегральному исчислению академиков Пет. АН – П. Базена и Г. Ламе.

Книги эти были объемными по содержимому в них материалу с формулами и чертежами и сделались абсолютно новым учебниками для втузов России. Эти события позволили Галямину быть с 1822 г. первымдиректором первого (по сути военного) Училища Корпуса топографов до 1825 г., где он читал ещё и курс математики, что официально следует из истории этого Училища, которое тогда располагалось в здании Главного штаба.

 

Учебник по дифференциальному исчислению Базена в переводе Галямиа

 

Это также являлось следствием того, что в ИКИПСе в пору его обучения большое внимание уделялось предмету «Инженерная геодезия и тщательному её изучению Галяминым. Тут необходимо учесть, что «ещё до начала занятий в ноябре 1809 г. по заявке ректора вуза А. Бетанкура были приобретены и оплачены по счетам российским послом во Франции А.Б.Куракиным геодезические приборы и другие инструменты от «Lerebours, optien de S.M. I Empereur et Roi» на сумму 36 000 руб. А «первые два года [1810 -1811 гг. Прим. авт.] воспитанники обучались – съемке на план местных положений и нивелированию; в Институте предусматривалась – зала для инструментов, а на приобретение моделей и инструментов назначалось до 5 000 рублей в год».

 

Исторический очерк о Топогр. Училище

 

Эту дисциплину и многие другие математические курсы первые 10 лет преподавали в основном французские ученые, присланные по договоренности в 1809г. Александра I и Наполеона: А.Фабр, Ш.Потье, П.Базен и М.Дестрем, а учебными пособиями для воспитанников служили их заграничные материалы, базирующиеся на трудах Сильве́стра Лакруа (фр. Sylvestre François de Lacroix; 28.04.1765 - 24.05.1843) . 

Но после такого положительного течения начального периода жизнедеятельности Валерьяна Галямина произошли неприятные события. В районе Гатчины проживало семейство армейского генерал-майора Чернова Пахома Кондратьевича в своем имении «Большое Заречье». Неподалеку от них проводились работы по устройству очередного военного поселения, которыми руководил В.Е. Галямин. Однажды он по воле случая познакомился с большой семьёй Черновых, состоящих из пяти братьев (из коих он стал дружить с подпоручиком К.Черновым) и четырех сестер, где ему приглянулась одна из них - Грушенька, за которой он и «приударил».

В этот же период времени Галямин знакомится с Владимиром Новосилцевым, что часто бывал в имении Строгановых - Марьино в близлежащей окрестности. В. Новосильцев служил гусаром лейб-гвардии гусарского полка, и был адъютантом главнокомандующего 1-ой Армии графа Сакена и флигель-адьютантом императора.

Вскоре молодые повесы стали завсегдатаями дома Черновых, ухаживая за обаятельными сестрами Черновыми. Владимир был сражен необыкновенной красотой Екатерины Черновой (кстати, воспитаннице Смольного Института), и их взаимные отношения вскоре переросли в – весьма серьезные. Он предложил руку и сердце Екатерине, а Галямин, не понимая последствий мезальянса, его во всем поддерживал, рассчитывая на дальнейшее покровительство богача из семейства Новосильцева-Орловых. Всё складывалось пока удачно, но забыли спросить Е.В. Новосильцеву - мать Владимира. И тут взыграла спесь высокородной представительницы высшего общества. И Галямин и молодой жених ещё делали разные ухищрения, чтобы оттянуть неизбежность помолвки и свадьбы. Однако исход был очевиден и бракосочетанию суждено было не состояться. Галямин из солидарности перестал общения со своей возлюбленной Грушенькой Черновой и вообще исчез с «поля боя» развернувшихся дальнейших трагических событий. 

Дуэль Константиа Чернова и Владимира Новосильцева. 

Честь и достоинство своей сестры-красавицы Екатерины Черновой решил отстаивать братья Черновы в дуэльной схватке с Новосильцевым. И первым из братьев был старший – Константин. Надо несколько остановиться на личности К.Чернова. 

Забегая вперёд, отмечу, что портрет К.Чернова мною не были обнаружен… Поэтому на правах автора предлагаю читателям свой вариант. Просмотрев родословную Черновых, разыскал современное фото их потомков и остановился на доступном и симпатичном изображении Юрия Ивановича Чернова. При этом родовая связь шла от родного брата Кости: Николая Пахомовича (1817-1870) к Николай Николаевичу (?-?) к Ивану Николаевичу (1892-1947) и, наконец, к – Юрию Ивановичу (1923-1998). 

В подростковым возрасте К.Чернов воспитывался в Пажеском корпусе, затем служил прапорщиком в Санк-Петебургском гренадерском прусском полку. В это время произошли бунтарские события в элитном Семёновском полку, состав которого за это был полностью подвергнут «принудительной ротации» за-за неповиновение суровым порядкам своего нового командира немца Шульца. Вот тогда-то Чернова неожиданно перевели в - «семеновцы». Однако и новый состав Семеновского полка находился в тревожном ожидании перемен. Как результат К. Чернов стал членом Северного общества.

В связи с вышеизложенными событиями в отношениях сестры Екатерины Черновой и Владимира Новосильцева обеспокоился и двоюродный брат Кости Чернова – Кондратий Рылеев, руководитель Северного тайного общества. Он решил использовать эту ситуацию, как вызов высшей элите российского общества и заодно посмотреть на расстановку сил в нём: недовольных низов государства и прогнивших «избранных» его верхов… Дуэль было решено провести 10 (22) сентября 1825 г. на выборгской стороне в местечке Лесного института «Английская ферма». К 6 часам утра собралось десяток военных из Семеновского полка, да секунданты (со стороны Чернова это были Рылеев К. и полковник Герман; со стороны Новосильцева – подпоручик Шипов и ротмистр Е. Реад). Стрелялись одномоментно, подойдя к барьерам на расстояние 8 шагов. Оба оказались тяжело раненными: Чернов в висок, а Новосильцев в печень. Отвезли Чернова в госпиталь Семеновского полка, а Новосильцева – в ближайший постоялый двор. Чернов прожил 12 дней, а Новосильцев – 4. Мать Новосильцева упросила лейб-медика Аренда оказать помощь умирающему сыну... Друзья Чернова тоже сделали невозможное – уговорили доктора (фамилия осталась под покровом неизвестности) сделать ему трепанацию височной части головы и извлечь роковую пулю... Но процесс смертельных ранений было невозможно остановить. Поток семёновцев и членов Северного общества в офицерскую квартиру, где лежал умирающий Чернов в поддержку его, не прерывался. В один из дней его навестил герой кавказских усмирений горцев – А.Якубович, который от них в 1823г. получил ранение в голову и в 1824г. перенёс подобную операцию: трепанацию… Но как мы знаем – солидарность это хорошо, но всё в руках божьих! 

 

А.Якубович

 

Похороны К.П. Чернова

Чернов скончался 24 сентября (4 окт. нов. ст.) и похороны состоялись на второй день. Траурная процессия прошла в безмолвии через весь Петербург. Сначала гроб занесли в полковую церковь, а затем его поочередно несли на руках все члены Северного общества до самого Смоленского кладбища. Было заказано 200 карет, и вся процессия представляла внушающую картину. На могиле выступил Вильгельм Кюхельбекер от имени Северного общества со своим обличительным стихотворением: 

 

На смерть Чернова

Клянемся честью и Черновым:
Вражда и брань временщикам, 
Царя трепещущим рабам,
Тиранам, нас угнесть готовым!

Нет! не отечества сыны – 
Питомцы пришлецов презренных!

Мы чужды их семей надменных,

Они от нас отчуждены

Там говорят не русским словом,
Святую ненавидят Русь;
Я ненавижу их, клянусь,
Клянусь я честью и Черновым! 

На наших дев, на наших жен
Дерзнешь ли вновь, любимец счастья,
Взор бросить, полный сладострастья,-
Падешь, перуном поражен. 

И прах твой будет в посмеянье!
И гроб твой будет в стыд и срам!
Клянемся дщерям и сестрам:
Смерть, гибель, кровь за поруганье! 

А ты, брат наших, ты, сердец,
Герой, столь рано охладелый,
Ликуй: ты избран русским богом
Всем нам в священный образец!
Тебе дан праведный венец!
Ты чести будешь нам залогом!

Это сочинил тот самый Кюхельбекер, который позже в день восстания декабристов 25 декабря 1825 г. будет искать на Сенатской площади вел. кн. Михаила Павловича с целью его убийства для чего взял с собой пистолет и палаш... 

В советское время в парке Лесотехнической Академии поставили стелу и два круга из гранита – откуда стрелялись дуэлянты, а убитая горем мать Новосильцева построит рядом богадельню и церковь. 

 

Стелла на месте дуэли

 

Орловско – Новосильцевская богадельня  и церковь при ней

 

Но и после потрясений жизнь, как говорят, – не остановилась. Продолжилась она и для Валерьяна Галямина, запятнавшего себя в событиях с К. Черновым и В. Новосильцевым. Но он оказался замешен в деле декабристов, спустя три месяца после похорон Чернова. Дело в том, что по службе Галямин, как было указано выше, являясь директором Училища топографов, был связан с штабс-капитаном Александром Корниловичем, который преподавал в этом Училище предмет «Статистика и география». Он был весьма разносторонним человеком, издавал, например, Альманах «Русская старина», был вхож во многие литературные кружки и т.д. , являлся членом Южного тайного общества. Несколько дней до восстания декабристов 25 декабря 1825 г. принимал участие в его подготовке, а на кануне восстания передал В. Галямину письмо матери (родственникам?). Этого было достаточно, чтобы арестовать, как Корниловича, так следом за ним и Галямина. Последнего допрашивали и 24.2.1826 г . отстранили от службы в Топографическом училище с переводом в армию. Вначале его отправили в Петровский полк со специальным поручением: возобновление границ между русской Финляндией и шведской Норвегией. Кстати перемещался он на Север (туда и обратно) из Петербурга по внутренней озерно-речной водной системе через Архангельск и далее по Белому морю к Финляндии. Задержавшемуся в Архангельске на несколько дней Валерьяну Галямину доставило удовольствие сделать несколько акварелей городских пейзажей.

 

Старый Архангельск, рис. Галямина

 

Центр Архангельска, рис. Галямина

Эти строгие акварели были лишь недавно (1989 г.) обнаружены и атрибутированы, явившись сенсацией для истории города и Архангельскогого края в целом.

Через полгода он вместе с официальными представителями шведской Норвегии, как справившиеся с заданием обоих государств, докладывал в Коллегии иностранных дел о результатах демаркации границы. Валерьян Галямин получил тогда 2 тыс. рублей и орден Меча и бриллиантовую табакерку от короля Швеции… . А затем автор этого очерка был поставлен в затруднительное положение, ознакомившись с обширной статьей Виктора Гришина – журналиста и писателя нашей современности: «Кто Вы, подполковник Галямин?». Из неё следует, будто бы Россия потерял огромные территории из-за уступчивости Галямина. Здесь уместно вспомнить установку Галямину министра иностранных дел Карла Нессельрода : «Отдайте им то, что они просят. Наших интересов там нет»… Кроме того, на сегодня выручает формулировка – «за давностью лет»… Действительно прошло почти 180 лет с той поры, когда осуществлялась эта демаркация границ. Есть только весьма давние пересказы от местных лопарей-рыбаков. Никаких запротоколированных свидетельских показаний против исполнителей этих «пограничных дел», конечно, нет. Всё – «Дело» закрываем!

Далее В. Галямина перевели обратно в Генеральный штаб полковником, и он становится участником русско-турецкой войны 1828-1829 гг., а затем в 1831 г. - усмирял восставших поляков, где за штурм варшавских укреплений был удостоен золотой шпаги – «За храбрость». Уволившись с военной службы в 1831 г, он был назначен на должность директора Императорского Фарфоровского завода. Этому способствовало то, что еще в студенческие годы Галямин много рисовал.

 

Набережная Невы у Фарфоровского завода. Рис. Дж.Петерсена

 

Он успевал между делом изобразить виды Финляндии и Выборга. Участвуя в Турецкой войне, сумел найти время и нарисовал «Переход через Балканы» и «Взятие Ро(а?)хова» и подарил Николаю I. Императрице Александре Федоровне Галямин имел дерзость их подарить два видовых альбома окрестностей Царского Села (многие из этих робот хранятся в Русском музее). Так что за ним в Зимнем Дворце закрепилось прочное мнение – отличный рисовальщик.

 

Арсенал в Царском Селе, рис. Галямина

 

В должности директора Завода он проявил немало инициатив для его развития. Например, он следил, как никто до него другой, чтобы крепла модельная мастерская, которую возглавлял мастер своего дела племянник Воронихина - Алексей Ильич; поддерживал учеников художника Пименова. При Галямине создается гончарная мастерская, бронзовое отделение, модельная комната и самое главное – к 100- летию завода в 1844 г. он создал Музей завода. Валерьян Емельянович заботился о служащих завода: построил лазарет, богадельню и художественную детскую школу. На этом поприще он был отмечен чином действительного статского советника и орденами до ордена св. Владимира 3-й степени включительно. Он руководил заводом до 1848 г. и был уволен по болезни. Скончался он 8.2. 1853 г. и упокоился на Петербургском Новодевичьем кладбище (захоронение не сохранилось)

 

Портрет В. Е. Галямина-директора  Фарфоровского завода

 

Одна из комнат раннего музея завода

 

Один из залов музея завода

 

Приложения: новый малоизвестный факт из жизни В.Е Галямина. 

Герб Галяминых Герб Галяминых внесен в Часть 4 Сборника дипломных гербов Российского Дворянства, невнесенных в Общий Гербовник, стр.12. Изображение герба из Высочайше утвержденного акта (диплома или официального гербовника) долгое время было недоступно для публикации. Описание герба (блазон): Щит, разделенный перпендикулярно надвое, имеет правую половину голубого и красного цвета, а левую золотого, в коих изображены два орлиных крыла золотое и красное, с двумя на них шестиугольными звездами, переменных с полями цветов и на середине щита находится шпага, острием обращенная вверх. Щит увенчан дворянскими шлемом и короною со страусовыми перьями. Намет на щите голубой и золотой, подложенный золотом и красным. Описание герба из Высочайше утвержденного диплома приводится по материалам И.В.Борисова. Дата пожалования: 10.03.1805 

 

Родословный герб потомственных дворян Галяминых

 

Комментарии и дополнительные сведения: Емельян Галямин, коллежский асессор, жалован дипломом на потомственное дворянское достоинство. ДС, том IV, стр.12 Информация приводится по материалам и под редакцией А.Н. Хмелевского. Проект реализован Геральдикой.ру. в 2006-2012 гг.

Можно не сомневаться: тот ли это Емельян Галямин – отец Валерьяна Галямина? Этот герб, размещенный в 1846 г. на вазе Фарфорового завода, могли сделать только по указанию директора этого завода, коим и являлся в то время его сын - Галямин Валерьян Емельянович!